✕
Originaltext
The Irish Avatar
‘And Ireland, like a bastinadoed elephant,
kneeling to receive the paltry rider.’
(Curran)
Ere the daughter of Brunswick is cold in her grave,
And her ashes still float to their home o’er the tide,
Lo! George the triumphant speeds over the wave,
To the long-cherish’d isle which he loved like his—bride!
True, the great of her bright and brief era are gone,
The rainbow-like epoch where Freedom could pause
For the few little years, out of centuries won,
Which betray’d not, or crush’d not, or wept not her cause.
True, the chains of the Catholic clank o’er his rags,
The castle still stands, and the senate’s no more,
And the famine which dwelt on her freedomless crags
Is extending its steps to her desolate shore.
To her desolate shore—where the emigrant stands
For a moment to gaze ere he flies from his hearth;
Tears fall on his chain, though it drops from his hands,
For the dungeon he quits is the place of his birth.
But he comes! the Messiah of royalty comes!
Like a goodly Leviathan roll’d from the waves;
Then receive him as best such an advent becomes,
With a legion of cooks, and an army of slaves!
He comes in the promise and bloom of threescore,
To perform in the pageant the sovereign’s part
But long live the shamrock, which shadows him o’er!
Could the green in his hat be transferr’d to his heart!
Could that long-wither’d spot but be verdant again,
And a new spring of noble affections arise
Then might freedom forgive thee this dance in thy chain,
And this shout of thy slavery which saddens the skies.
Is it madness or meanness which clings to thee now?
Were he God—as he is but the commonest clay,
With scarce fewer wrinkles than sins on his brow
Such servile devotion might shame him away.
Ay, roar in his train! let thine orators lash
Their fanciful spirits to pamper his pride
Not thus did thy Grattan indignantly flash
His soul o’er the freedom implored and denied.
Ever glorious Grattan! the best of the good!
So simple in heart, so sublime in the rest!
With all which Demosthenes wanted endued,
And his rival or victor in all he possess’d.
Ere Tully arose in the zenith of Rome,
Though unequall’d, preceded, the task was begun—
But Grattan sprung up like a god from the tomb
Of ages, the first, last, the saviour, the one!
With the skill of an Orpheus to soften the brute;
With the fire of Prometheus to kindle mankind
Even Tyranny listening sate melted or mute,
And Corruption shrunk scorch’d from the glance of his mind.
But back to our theme! Back to despots and slaves!
Feasts furnish’d by Famine! Rejoicings by Pain!
True freedom but welcomes, while slavery still raves,
When a week’s saturnalia hath loosen’d her chain.
Let the poor squalid splendour thy wreck can afford
(As the bankrupt’s profusion his ruin would hide),
Gild over the palace, Lo! Erin, thy lord!
Kiss his foot with thy blessing, his blessings denied!
Or if freedom past hope be extorted at last,
If the idol of brass find his feet are of clay,
Must what terror or policy wring forth be class’d
With what monarchs ne’er give, but as wolves yield their prey?
Each brute hath its nature; a king’s is to reign,
To reign! in that word see, ye ages, comprised
The cause of the curses all annals contain,
From Caesar the dreaded to George the despised!
Wear, Fingal, thy trapping! O’Connell, proclaim
His accomplishments! Hist!!! and thy country convince
Half an age’s contempt was an error of fame,
And that ‘Hal is the rascaliest, sweetest young prince!’
Will thy yard of blue riband, poor Fingal, recall
The fetters from millions of Catholic limbs?
Or, has it not bound thee the fastest of all
The slaves, who now hail their betrayer with hymns?
Ay! ‘Build him a dwelling!’ let each give his mite!
Till, like Babel, the new royal dome hath arisen!
Let thy beggars and helots their pittance unite -
And a palace bestow for a poor-house and prison!
Spread—spread, for Vitellius, the royal repast,
Till the gluttonous despot be stuff’d to the gorge!
And the roar of his drunkards proclaim him at last
The fourth of the fools and oppressors call’d ‘George!’
Let the tables be loaded with feasts till they groan!
Till they groan like thy people, through ages of woe!
Let the wine flow around the old Bacchanal’s throne,
Like their blood which has flow’d, and which yet has to flow.
But let not his name be thine idol alone
On his right hand behold a Sejanus appears!
Thine own Castlereagh! let him still be thine own!
A wretch never named but with curses and jeers!
Till now, when the isle which should blush for his birth,
Deep, deep as the gore which he shed on her soil,
Seems proud of the reptile which crawl 'd from her earth,
And for murder repays him with shouts and a smile.
Without one single ray of her genius, without
The fancy, the manhood, the fire of her race
The miscreant who well might plunge Erin in doubt
If she ever gave birth to a being so base.
If she did—let her long-boasted proverb be hush’d,
Which proclaims that from Erin no reptile can spring
See the cold-blooded serpent, with venom full flush’d,
Still warming its folds in the breast of a king!
Shout, drink, feast, and flatter! Oh! Erin, how low
Wert thou sunk by misfortune and tyranny, till
Thy welcome of tyrants hath plunged thee below
The depth of thy deep in a deeper gulf still!
My voice, though but humble, was raised for thy right,
My vote, as a freeman’s, still voted thee free,
This hand, though but feeble, would arm in thy fight,
And this heart, though outworn, had a throb still for thee!
Yes, I loved thee and thine, though thou art not my land,
I have known noble hearts and great souls in thy sons,
And I wept with the world, o’er the patriot band
Who are gone, but I weep them no longer as once.
For happy are they now reposing afar,
Thy Grattan, thy Curran, thy Sheridan, all
Who, for years, were the chiefs in the eloquent war,
And redeem’d, if they have not retarded, thy fall.
Yes, happy are they in their cold English graves!
Their shades cannot start to thy shouts of today—
Nor the steps of enslavers and chain-kissing slaves
Be, stamp’d in the turf o’er their fetterless clay.
Till now I had envied thy sons and their shore,
Though their virtues were hunted, their liberties fled
There was something so warm and sublime in the core
Of an Irishman’s heart, that I envy—thy dead.
Or, if aught in my bosom can quench for an hour
My contempt for a nation so servile, though sore,
Which though trod like the worm will not turn upon power,
'Tis the glory of Grattan, and genius of Moore!
(September 1821)
Von 
Алексей Чиванков am 2022-12-01 eingetragen
Алексей Чиванков am 2022-12-01 eingetragenÜbersetzung
Ирландская аватара
...И Ирландия становится на колени, как
под палкою слон, чтобы принять ничтожного
всадника. ["Жизнь Куррана", т. 2, стр. 336]
Не зарыта Брауншвейга умершая дочь,
Не свершен еще скорбный обряд похорон,
А Георг уже мчится ирландцам помочь:
Как жену свою, любит Ирландию он.
Правда, канули в вечность былые года,
Тех недолгих, но радужных лет благодать,
Когда в Эрине Вольность жила - и когда
Не умели ирландцы ее предавать;
Нынче Вольности нет: уничтожен сенат,
Хоть осталась сенатского замка стена, -
На отрепьях католика цепи звенят,
Голодна и нища островная страна;
Эмигрант, покидая родимый очаг,
Под цепей ниспадающих тягостный звон
Застывает на бреге с тоскою в очах:
Жаль оставить темницу, в которой рожден!
А Георг? Как невиданный Левиафан,
Он всплывает, крутую волну поборов;
Высылайте ж навстречу, почтив его сан,
Легионы рабов и полки поваров!
Вот он, юный монарх на десятке шестом, -
Он трилистник на шляпу свою нацепил;
О, когда б этим свежим зеленым листом
Он не шляпу, а душу свою осенил!
Если б сердце сухое могло расцвести,
Если б радости цвет он из сердца исторг,
Я сказал бы: "О Вольность, ирландцам прости
Эту пляску в цепях, этот рабский восторг!"
За ирландцев не в силах печаль побороть,
Я стыжусь, что их дух так смутился и пал!
Будь хоть богом Георг, - а ведь он не господь! -
От такого холопства и он бы бежал!
Верноподданный Эрин, беги по пятам
За монархом, и славя его и хваля!
Нет, не так поступал твой суровый Граттан,
Нет, не так бы он встретил теперь короля.
О Граттан! Солнце славы взошло над тобой,
Сердцем прям ты и прост был, делами велик,
Демосфен преклонился бы перед тобой,
Побежденным признал бы себя напрямик!
В Риме некогда мудрый сиял Цицерон,
Но не Туллий один был реформы творцом, -
А Граттан твой, восстав из могилы времен,
Был один твоего возрожденья отцом.
Как Орфей, он искусством зверей укрощал,
Прометеев огонь зажигал он в сердцах,
Злобный голос тиранства пред ним умолкал,
Гнусных чудищ порока он втаптывал в прах.
Но вернемся же к деспотам вновь и к рабам.
Вон он, пир средь голодных, безумство средь мук.
Но к чему этот праздничный шум? Или вам
Столь приятен цепей чуть ослабленных звук?
Бедный Эрин! Украсивши стены дворца
Мишурой позлащенной твоей нищеты,
Ты напомнил мне траты банкрота-купца!
Царь грядет! Но дождешься ли милостей ты?
Если ж вырвешь уступку, - какой же в ней толк!
С бою Вольность берут, добывают в бою:
Никогда не бывало, чтоб яростный волк
Отдавал добровольно добычу свою.
Тварь любая живет по природе своей,
Угнетать и царить - королевская роль,
В том друг другу сродни властелины людей -
И блистательный Цезарь и жалкий король.
В свой парадный мундир облачайся, Фингал,
Ты ж, О'Коннел, таланты монарха хваля,
Докажи, что напрасно народ презирал
Своего новоявленного короля.
О Фингал, о железе ирландских оков
Не напомнил тебе твоей ленты атлас?
Иль той лентой прочнее, чем толпы рабов,
Прославлявших Георга, ты связан сейчас?
О, давайте хоромы ему возведем!
Всяк пусть лепту несет - даже нищий с сумой...
За усердье Георг вам отплатит потом
Новым домом работным и новой тюрьмой!
Накрывайте ж Вителлию стол для пиров,
Чтобы он обжирался, не лопнет пока!
Чтоб в веках прославлял собутыльников рев
Из Георгов - четвертого дурака!
Стонут крепкие доски под бременем блюд,
А кругом - разливанное море вина.
И столетьями стонет Ирландии люд,
Хлещет кровь, как хлестала и прежде она!
Не один этот деспот страною хвалим!
Одесную воссел его верный Сеян;
Это Кэстелри! Идолом станет другим
Проклинаемый всеми подлец и тиран.
Чем гордишься, Ирландия?! Лучше красней:
Это ты породила такое дитя!
Ты ж ликуешь, за гибель своих сыновей
Славословьями гадине этой платя.
Нет в нем мужества, чести, хоть проблеск один
Был бы в темной душе, но и проблеска нет!
Неужели и впрямь он Ирландии сын,
На Ирландской земле появился на свет?
О Ирландия! видно, пословица лжет,
Будто гадов твоя не рождает земля:
Вот гадюка, что кольца холодные вьет,
Пригреваясь на жирной груди короля!
Пей, пируй, подольщайся к имеющим власть, -
Много лет твои плечи сгибала беда,
Но теперь еще ниже решилась ты пасть,
Прославляя тиранов своих без стыда.
Я свой голос за Вольность твою поднимал,
Мои руки готовы к суровой борьбе,
Я всем сердцем не раз за тебя трепетал,
Эрин, знай - мое сердце открыто тебе!
Да, тебя я любил, хоть отчизной своей
Край иной называл... Не померкла любовь!
Патриотов твоих, твоих лучших людей,
Я оплакивал прежде - не плачу я вновь.
Пала ты, но покой твоим воинам дан:
Не проснутся, позор искупившие твой,
Шеридан твой, и Кэрран, и славный Граттан,
Вожаки отгремевших ораторских войн!
Им в английской земле, под доской гробовой,
Не слышна свистопляска дневных твоих злоб:
Свежий дерн не раздавит тяжелой стопой
Ни тиран, ни лобзающий цепи холоп!
Я завидовал, Эрин, твоим храбрецам,
Хоть в цепях был их остров и гений гоним;
Я завидовал жарким ирландским сердцам,
А теперь я завидую мертвым твоим!
Я тебя презираю, ирландская чернь!
Трепеща, пресмыкалась ты, множа грехи!
Гнев мой правый способны развеять теперь
Только слава Граттана да Мура стихи!
---
Translated / Перевод В. Луговского / V.Lugovskoy
✕
Lord Byron: Top 3
| 1. | She walks in beauty |
| 2. | There Is Pleasure In The Pathless Woods |
| 3. | So, we'll go no more a roving |
Idiome in „The Irish Avatar“
| 1. | Free hand |
Kommentare
Russland führt einen schändlichen Krieg gegen die Ukraine. Stehen Sie an der Seite der Ukraine!
Über den Übersetzer
https://www.poeticous.com/byron/the-irish-avatar